Prof. Mattias Desmet: И мы также должны делать это, в некотором роде это парадоксально, мы должны делать это и для убеждённых людей, тех, кто верит в мейнстримовый нарратив, тех, кто подвержен влиянию феномену формирования массового сознания.
Если мы прекратим говорить, гипноз только усилится.
Это нечто действительно интересное. С исторической точки зрения, в 1930-х в Советском союзе и в 1935 в нацистской Германии оппозиция была полностью уничтожена.
Таким образом, мы видим нечто типичное для тоталитарных государств. Тоталитарный строй начинает демонстрировать свое наиболее агрессивное лицо и начинает разрушать то, что Ханна Арендт (Hannah Arendt) называет, дословно, начинает убивать своих собственных детей. Ориентировочно порядка 50% первой коммунистической партии (прим. пер. first communist party – коммунистов первого состава партии?).
NB на конец 1917 – 115 000 членов партии, к началу 1930 – 1 572 161 человек, к концу этого года – 2 057 400. https://istmat.info/files/uploads/20626/spravochnik_1931_vkpb.pdf
Таким образом, тоталитаризм в формировании массового сознания очень жесток и саморазрушителен. И это, например, совершенно другое дело, по сравнению с диктатурой.
Потому, что при классической диктатуре, как только появляется новая оппозиция, то диктатор начинает её слушать и диктатура становится мягче. Потому, что он понимает, что ему нужно, чтобы население было на его стороне. Ему нужно сделать это любыми силами с ними. И это та причина, по которой тоталитарный строй не реализуем – потому, что тоталитарный строй основан на массовом… да, массовом гипнозе, который делает его не осознающим реальность. Таким образом, этот процесс работает радикально другим образом.
Поэтому я думаю, что мы должны разговаривать и с теми людьми, что стали массами, и с теми людьми, которые отказались следовать за массами. Они нуждаются в любого рода поддержке. И я думаю, каждый из вас, ребята, проделал отличную работу в этом плане.
Dr. Justus Hoffmann: Одна из самых больших проблем тоталитарных режимов – привлекательность в краткосрочной перспективе (прим. пер. кратковременно?) это – очень организованное, упорядоченное общество. Это, по моему мнению, делает возможность говорить с людьми достаточно сложным делом.
Просто потому, что ты не можешь сказать, что теперь больше нет приоритета закона. Это было во всех классических диктатурах, и это – иллюстрация, которая показывает всё, что это создаёт хаос. Но, проблема в том, что тоталитарные режимы создают очень строгое, очень организованное общество, с очень строгим верховенством закона.
Посмотрите на нацистов – они создали больше законов, больше правительственных учреждений, больше полиции, больше всего. И вот что мы видим здесь – ты не можешь пойти к людям и сказать, что больше нет верховенства закона. А по факту – на улицах стало больше полиции, стало больше судебных постановлений, так сказать, против меньшинства.
И теперь они всегда могут сказать: «Чего ты хочешь? Мы всё ещё живём при верховенстве закона. В порядке.».
Prof. Mattias Desmet: Я не согласен, что тоталитарные государства навязывают законы. Они навязывают правила, вообще-то. Правила, которые меняются каждые пять минут. Это то, что Ханна Арендт (Hannah Arendt) отмечает и в Советском Союзе, и в нацистской Германии – там больше не было законов.
И я думаю, даже в этой ситуации есть большой риск того, что пандемический закон, как это называется по-английски? Вот этот вот закон, который гласит, что, когда есть пандемия, то есть и все виды других правил, которые применяют, используя закон о пандемии.
Dr. Wolfgang Wodarg: эм.. да, и в любом случае кажется, что (прим. пер. всё это) разрешено!
Prof. Mattias Desmet: Похоже, это закон, который стирает все остальные законы. Также похоже, что теперь будем жить по правилам, которые изменяются вне зависимости от того, как развивается ситуация.
Viviane Fischer: У меня есть вопрос. Я бы хотела знать, почему мы можем это видеть, в чем разница? Что это, какой-то ментальный иммунитет? Почему на нас это не действует?
Я имею в виду, не только нас, но похоже, что так оно и есть. Таковых довольно много людей, это был просто новый, знаете, такой опрос, который проводит Университет. Мне кажется, это не слишком репрезентативно потому, что мы говорим о 950 людях или что-то вроде того. Но, похоже, нужно делать подобное на регулярной основе. Может быть, донести какую-то информацию до правительства о том, что происходит среди населения. Выглядит так, что на данный момент только 30% верят правительству, и, я думаю, это взаимосвязано с ситуацией с короной.
Таким образом похоже, что не так много людей под полным гипнозом, но в некотором роде они просто не могут сделать правильные выводы из того, что видят. И мне интересно, почему мы можем это видеть? Что делает, потому что мы слышим это довольно часто, как некоторые внезапно пробуждаются, внимательно смотрят вокруг и понимают, что происходит. Говорят что-то вроде «я не верю в это» или «я не хочу вакцинироваться и не хочу, чтобы моих детей вакцинировали», или что-то в этом духе.
Что вы думаете, в чем разница? Что-то, связанное с нашим состоянием ума или это какие-то психологические особенности? И, похоже, это — возможный путь снятия заклятия с людей которые этому не слишком подвержены, а лишь в какой-то степени.
Prof. Mattias Desmet: Обычно порядка 30% действительно подвержены феномену формирования массового сознания, похожему на гипноз. Однако же порядка 35-40% обычно не хотят восставать в публичном пространстве потому, что они опасаются последствий. То есть выходит, что есть порядка 70% людей, которые заткнулись. 30% тех, кто был убеждён общепринятым нарративом и 40% людей просто не осмеливаются говорить вслух.
Также есть ещё 20-25-30% людей, которые не следуют за общепринятым нарративом и говорят об этом громко и вслух. Это очень интересный эксперимент, возможно вы знаете о нём, эксперимент Соломона Аша о формирования массового сознания и группового давления, вы знаете этот эксперимент?
Viviane Fischer: Знаем.
Prof. Mattias Desmet: И беспокоящий нас вопрос таков: почему некоторые люди имеют иммунитет к феномену формированию массового сознания?
Это очень хороший вопрос. Потому что можно быть уверенным в одной вещи: группа людей, имеющих такой иммунитет, всегда очень разнообразна. Эти люди могут быть любой политической ориентации, из всех социальных классов, из различных… чего бы то ни было.
Это поразительно, насколько сильно они разнообразны. Это нечто, что уже было описано, (но я сейчас не вспомню имени). Ладно, не важно. Группа, которая не чувствительна к формированию массового сознания, помните дело Дрейфуса? В конце XIX века во Франции. Люди, которые хотели расследования дела Дрейфуса, кто не хотел следовать массовой истерии против Дрейфуса. Они были очень разнообразны, все отметили эту особенность. И они были из всех политических ориентаций и так далее…
NB https://crimerecords.info/2019/10/03/case-dreyfus/
Но почему? Что объединяет этих людей? Что делает кого-то (прим. пер. ментально) иммунным?
Я думаю, что чтобы ответить на этот вопрос мы должны погрузиться по-настоящему глубоко в индивидуальную психологию. И спросить себя, каким образом люди стараются сформировать свою психологическую стабильность. Некоторые люди всегда делают это идя на поводу у группового шоу, следуя вместе со всеми.
Другие люди делают это больше с помощью того, чтобы находиться поближе к такой вещи, как «разумность», «рациональность». Оба этих подхода, идентификация себя, как части группы и попытка быть настолько рационально мыслящим человеком, на сколько это возможно, оба этих подхода дают специфические подходы к обретению психической стабильности, определённый вид психологической опоры или силы. Это очень сложно объяснить за те несколько минут, что я выступал.
Dr. Reiner Fuellmich: Я хочу сказать. Я не хочу быть грубым, но я должен спешить, потому что очень скоро мне нужно будет присоединиться к Zoom-конференции с англо-американцами. Ещё раз скажу: я не хочу быть грубым, я очень благодарен вам за то, что вы делаете.
Prof. Mattias Desmet: А я очень благодарен вам, ребята, за то, что вы делаете.
Viviane Fischer: Я хочу кое-что добавить. Мы как-то делали опрос, очень маленький опрос, 20 человек или около того. Мы провели опрос среди наших коллег, причём, кто-то был из политических партий, а кто-то присоединился из других областей «сопротивления», как говорится, ну вы знаете.
И оказалось, что то, с чем мы все можем согласиться, что мы думали основная движущая сила для нас, это сильное чувство свободы, а также то, что мы очень сильно заботимся о справедливости.
У нас экстраординарно сильное желание помочь другим людям, которые знают, что мы на самом деле будем теми, кто позвонит куда угодно, например, подбежит к бездомному помочь и поможет ему, несмотря на то, что все проходят мимо. Это доходит до чего-то очень личного или что-то в этом роде.
И ещё одна вещь, которую мы выяснили – это не только то, что мы очень не доверяем властям, но и тем, кто «в белом халате». Мы не доверяем лишь только потому, что ты носишь это звание профессора такого-то или этакого.
У нас нет необходимости верить в то, что говорят, но если вы можете убедить нас, если вы приходите с доказательствами. И если есть доказательства и мы можем задавать вопросы – тогда есть доказательства правоты властей, так как у нас есть факты, тогда мы это примем.
Но не в целом, лишь только потому, что вы нам говорите что-либо, так как это может быть та же вещь, что и полиция (прим. пер. неразб.), или нечто глупое, что они говорят нам.
Например, они говорят, что вы не можете стоять здесь – а ты спрашиваешь, почему я не могу стоять здесь? Я не представляю опасности для кого-либо. Похоже, именно это было нашей движущей силой, и есть некоторые связи с другими вещами.
Prof. Mattias Desmet: Да, конечно! Я думаю, есть тенденция к независимому мышлению, свободным мыслям в нашей собственной голове. Я думаю, это – действительно характеристика тех людей, кто более-менее имеет иммунитет к способам формирования массового сознания.
Ещё одна важная вещь в том, что у нас есть стремление помогать людям, это для нас кое-что значит. Потому что люди в массах, которые чувствительны к (технологиям) формирования массового сознания, у них создается полное впечатление, что именно они делают всё, чтобы помочь другим. И это, вообще-то, всё делается, в соответствии с чувством гражданства, они делают это для коллектива, для сообщества, они убеждены в этом.
И это также пример того, что говорил Гитлер: я ожидаю, что каждый немец готов без колебаний пожертвовать своей жизнью за германский народ. (прим. пер.: цитата не точная, хотя суть передана).
Dr. Wolfgang Wodarg: Солидаризируйся!
Свежие комментарии