Я не знаю про сегодняшних молодых дам, но когда я была молодой дамой, я была перфекционисткой во всем (и не я одна, если что).
В том смысле, что хотелось делать лучше всех не только свою работу — но вообще всё.
Мы все наперегонки вязали модные вещи и себе, и детям, и мужьям. Я жутко гордилась тем, что мой папа, одевавшийся сугубо классически, время от времени на рубашку с галстуком вместо пиджака надевал связанный мною пуловер, и в нем ходил на работу. Про себя и своих мужа и сына уж и не говорю.
Я неважно шила, и дико завидовала тем, кто умел хорошо. Но всё равно шила.
Я никак не могла решиться завести стиральную машину — вовсе не из-за денег, а просто потому, что всё должно было быть идеально белым, крахмальным — ну, одно слово: идеальным. Поэтому все стиралось вручную, кипятилось, отбеливалось, крахмалилось (руки после отжима белья, выполосканного в ледяной воде, и только в ледяной, лучше было никому не показывать). Даже мама надо мной смеялась, и говорила, что я живу в каменном веке. И теперь, когда ручная стирка у меня давно в прошлом, я с грустью смотрю на белый цвет белых вещей: всё не то.
Светлана Крючкова до сих пор смеется над моей привычкой гладить всё. Всё — буквально, даже джинсы, не говоря уж о носках и нижнем белье. Но надеть неглаженую вещь или постелить неглаженую простыню — выше моих сил…
А я ведь даже прясть умею! Ага! Безо всякой прялки — просто на веретене! И настриженную с нашего пуделя шерсть и вычесанный пух сама пряла (но больше бабушка, конечно) и из этих ниток вязала вещи — некоторые целы по сей день.
Но особенно трудно было пригласить домработницу. Самая мысль о том, что кто-то станет приходить в мой дом и трогать мои вещи, приводила меня просто в ужас. Лучше уж я буду зарастать пылью, когда времени на уборку совсем нет.
И всё-таки, однажды случилось и это.
Перед первым визитом домработницы я сама протерла пыль в доме (мне было перед ней стыдно)…
Теперь вся эта техника не вызывает у меня ужаса, и я даже вынуждена признать, что после посудомоечной машины синее стекло сверкает куда ярче, чем после моих ручных манипуляций. И высвободилось много времени. И я уже совсем не шью (слава Богу), и давно не вязала (жаль).
А моя мама делала вообще нереальную вещь: вязала выпуклые ирландские кружева. Кто знает — понимает, что это такое, какой это класс. Просто высший пилотаж. И делала это до глубокой старости — пока не сломала руку. И вот теперь смотрю на эти ее дивной красоты скатерти и салфетки, которые некуда класть, потому что нет уже у нас массивных круглых столов с вазами посередине (и для этих ваз вывязывалась специальная ложбинка), и мне хочется плакать…
Вместе со всеми вот этими штуками из жизни ушло то фантастическое чувство абсолютного удовлетворения, когда всё у тебя в доме крахмально-идеально, на каждом есть вещь, сделанная твоими руками, обед лучше, чем в шикарном ресторане, да еще и главный редактор позвонил с воплем «Павлова, ты гений!».
И вот этого чувства мне несказанно жаль.
Свежие комментарии