Историк (и философ!) Андрей Ильич Фурсов, в видеоформате (там почти 3 часа, хотя самой книге посвящено около полутора), разбирает программный труд ультраглобалистов COVID-19 GREAT RESET – «Ковид-19 Великий Сброс».
Есть немало статей «на тему» и разборов основных тезисов книги. У себя опубликовал тут (Уже не заговор — Карантин как политическая модель) и тут (Подробнее про проект Киберпанк (цифровой ГУЛАГ)) пару статей по теме. Но Клаус в своей книге выступил, конечно, сильнее.
Там и про самого Клауса Шваба немного, и о предыстории вопроса, и по книге, цитаты с переводом и неподражаемые комментарии в исполнении Андрея Ильича – стоит изучить полностью, кому интересно, что же именно происходит.
https://www.youtube.com/watch?v=8GAYqBAObcA
Cсылка на книгу и ISBN: COVID-19 GREAT RESET (https://www.amazon.com/COVID-19-Great-Reset-Klaus-Schwab/dp/2940631123) July 13, 2020 | ISBN: 978-2-940631-11-7 | English | Author(s): Klaus Schwab, Thierry Malleret.
Книга вышла 9 июля 2020 (!) года, а сдана была в печать в июне 2020. Но почему-то очень чётко описывает последующие события. А ведь до печати её кто-то успел написать. И если пандемию объявили в марте, а в печать сдали в июне – этот кто-то знал, что именно нужно писать, поэтому получилось так оперативно.
Клаус Шваб – не только бессменный президент Всемирного экономического форума в Давосе с 1971 года, но и «говорящая голова» ультраглобалистов. И книга его – это их манифест. Книга важна как идеологический документ, это тот «образ будущего» которое они хотели бы построить. Читая его опус – поражаешься, ну насколько же одарённый человек этот Клаус, как всё ловко предвидел! )
Но это, лишь образ, планы, манифест. Получится ли – большой вопрос.
Само название «Большой сброс» (или обнуление) симптоматично – просто эти люди (с помощью пландемии) хотят сбросить весь старый мир, и уже неплохо продвинулись в этом плане.
Далее – цитаты из книги Шваба, в переводе Андрея Ильича, и немного цитат Фурсова. Я комментировать здесь не буду – оно и так достаточно наглядно. Подробнее распишу своё отношение позже.
Ну и сохраним документ и перевод для потомков! )
«Многие спрашивают, когда мы наконец сможем вернуться к нормальной жизни? Если вкратце – никогда. Жизнь никогда не вернётся к сломанному состоянию нормальности, которое доминировало до кризиса, поскольку эпидемия – точка фундаментального поворота нашей глобальной траектории. Мира, каким мы его знали в первые месяцы 2020 года – его больше нет, он растворился в пандемии. Нас изумляет как стремительность, так и неожиданный характер этих изменений, в совокупности они приводят к изменениям второго, третьего и четвертого порядка, кумулятивным эффектам и непредвиденным результатам. Таким образом формируется новая нормальность, радикально отличная от той, которую мы понемногу оставили позади. Многие наши убеждения и мнения о том, каким должен быть мир – разрушаются.»
Очень большое значение в установлении нового мирового порядка Шваб придаёт молодёжи, её радикализму. Он считает, что именно молодое поколение будет катализатором перемен в борьбе с «климатическими изменениями», за гендерное равенство, за экологические реформы и за права ЛГБТ-сообщества.
Основные тезисы Шваба, каким будет новый мир:
- Борьба с климатическими изменениями (то есть подавление промышленности и связанных с ней слоёв)
- Борьба за гендерное равенство, то есть выдвижение женщин на первый план
- Обеспечение господства секс-меньшинств (ЛГБТ-повесточка в деле)
- «Зелёная экономика»
«Некоторые руководители захотят вернуться к старым нормам, но этого не произойдёт, потому что этого не может быть».
«Неспособность национальных государств побороться с глубоко укоренившимися болезнями наших обществ и экономик упрочит риск, как это было на протяжении всей истории, что рецидив болезни повлечёт за собой сильные потрясения, конфликты, революции. Наш долг – взять быка за рога! Пандемия даёт нам этот шанс. Это – узкое окно возможностей, для размышлений, решений и сброса нашего старого мира. Если демократия и глобализация будут расширяться, то национальному государству места не останется. Всё будут решать никому не подотчетные группы экспертов (не только по части медицины, и в других сферах), а за ними должны стоять глобальные корпорации, с социальной ответственностью».
«Мы находимся на перекрёстке, на пути к лучшему миру, с бОльшим равенством, бОльшим уважением к природе, перед нами вызовы, но и наша способность перезапустить историю после сброса сегодня больше, чем когда-либо смели надеяться люди».
А возможность такого сброса обеспечила пандемия и связанный с ней кризис.
«Кризис – это потенциал изменений. Возникает новый мир, контуры которого мы должны придумать и начертать».
Чтобы усилить эффект и обосновать невозможность возврата к прежнему, Шваб всячески преувеличивает значение Ковид-кризиса.
«Кризис, вызванный коронавирусом не имеет параллелей в истории, мы долгие годы будем иметь дело с его последствиями», однако на следующей странице он пишет: «Ковид-19 не является экзистенциальной угрозой человечеству, но это – война. Война с невидимым врагом – с вирусом», далее ещё раз отмечает «Ковид – это не новая экзистенциальная угроза».
«Самое главное – защитить систему здравоохранения от перегруженности».
«Больше всего смертей – в англо-саксонских странах, где неолиберальная оптимизация медицины была доведена до упора. И эти смерти это — расплата».
«Явления, которые ускорит Ковид:
- Частичное отступление глобализации
- Растущий конфликт между США и Китаем
- Ускорение автоматизации производства
- Усиление контроля (Survilance) над населением
- Более активное, чем ранее, внедрение online и цифровизация»
«История показывает, что макроэкономические и макросоциальные последствия эпидемий нередко сохраняются около 40 лет (то есть в течение жизни двух поколений). В глобальном масштабе выздоровление рынка рабочей силы может занять десятилетия, поскольку в ближайшее время ситуация будет ухудшаться, так как к пандемии добавится автоматизация и роботизация. А рецессия, вызванная пандемией, станет дополнительным стимулом роботизации».
«За март-апрель 2020 года 36 миллионов американцев потеряли работу. До Ковида безработных было 3.5% в США, а сразу после «первой волны» — 11.2%».
А затем пишет: «ускорение технических нововведений позволит сократить затраты на рабочую силу и пострадают прежде всего низкооплачиваемые рабочие в рутинных видах труда. Рынок рабочего труда разделится на высокооплачиваемые виды неавтоматизированного труда и автоматизированный труд. В результате возникнет демографический кошмар, кризис занятости молодежи».
Шваб уповает на развитие крафтовой экономики (люди будут что-то делать руками и как-то продавать). Это – что-то вроде бабушек, продающих вязанные варежки у метро? Только таких «бабушек» будет подавляющая часть населения?
«В пост-пандемическом мире экономический рост может быть и, скорее всего, будет значительно более медленным, чем в до-ковидном мире».
«Ковид-19 – пауза, которая предоставила людям возможность задуматься о том, что является настоящей ценностью, что может служить компасом в определении движения к прогрессу и стать драйвером этого движения».
«В условиях замедления экономического роста и трудностей, вызванных пандемией само понятие Валового внутреннего продукта, как показателя развития, должно быть обнулено. Оно должно отражать ценности, создаваемые цифровой экономикой и неоплачиваемой работой».
«По мере того, как растёт неравенство, а технический прогресс всё больше увеличивает дальнейшую поляризацию, ВВП и ВВП на душу населения становятся всё менее полезными показателями уровня жизни»
«Новые показатели должны учитывать каким-то образом инфраструктуру, человеческий капитал и инновационные экосистемы. Доступное здравоохранение и прочные социальные связи значительно больше определяют счастье, чем материальное потребление.»
«Нужно покончить с избыточным потреблением, с консьюмеризмом, потреблять меньше, в связи с чем нужен degrowth (рост наоборот, не-рост)». Немного мальтузианства в исполнении Шваба
«Эти эксперты пишут о необходимости принять демократически спланированное и, в то же время, ориентированное на устойчивый рост и равенство снижение качества экономики. Нужно создать экономику сниженного качества, которая приведёт нас к будущему, в котором мы сможем жить лучше, довольствуясь меньшим».
Шваб приводит в качестве примера для бОльшей части мира – Патагонию (Южная Америка).
«Пандемия – это смертный приговор неолиберализму, отдающему предпочтение конкуренции и рыночному фетишизму перед государственным вмешательством и социальным обеспечением. И неудивительно, что наиболее пострадали от Ковида ярые приверженцы неолиберализма – США и Великобритания. Поскольку неолиберализму конец, то пост-пандемическая эра приведёт к перераспределению богатства от верхов к низам».
На следующей странице Шваб пишет: «Неверно, что Ковид – великий уравнитель, напротив! Он усилит существующие формы неравенства: социальные, экономические, медицинские, психологические. В пост-пандемическом мире в ущерб бедным слоям в наилучшем положении окажутся прежде всего производители лекарств и владельцы больниц. Главным бенефициаром большого спроса станет Биг-Тек, структуры, которые мониторят и обеспечивают здоровье (то есть — Большая Фарма и медицина), страховые компании, автоматизированная и роботизированная промышленность, компании, связанные с компьютерами плюс информационные платформы. Крупные и сверхкрупные корпорации, которые должны поглотить правительства. На самом деле Ковид – это великий Unequalizer (Не-уравнитель? Антиуравнитель?)».
«Степень риска, которой подвержены различные классы – различна. Бедняки и работяги не могут позволить себе сидеть дома обеспечивая детям дистанционное образование и следя за тем, чтобы дети учились. В сфере услуг 75% сотрудников могут работать удалённо, а в пищевой промышленности удалённо работать могут только 3%. Различные этнические группы подвержены риску в разной степени. Например, в штате Мичиган 15% населения – черные, но среди умерших от короны 40% черных».
«По крайней мере в краткосрочной перспективе неравенство в постпандемическом мире усилится, однако в среднесрочной перспективе тренд может измениться. Возможно, достаточно много будет недовольных и скорее всего они потребуют справедливости, и, наверное, власти пойдут навстречу. Однако история учит, что этот оптимистический сценарий маловероятен без предварительных широкомасштабных социальных беспорядков».
«Если учесть, что уже сейчас 30% американцев имеют нулевое или отрицательное богатство, то ухудшение ситуации сделает бунты того типа, которые произошли в 2005 году в Новом Орлеане после урагана «Катрина» — обычным делом».
Шваб рассчитывает, что «именно государство поможет осуществить переход от shareholder capitalism, (то есть, капитализм акционеров), к stakeholder capitalism (капитализму участия)».
Фурсов: на примере Ковид мы можем видеть, как реализовывается мягкая диктатура. Кстати, «первая волна» ковид обанкротила 4 500 000 предпринимателей в мире. В результате этого процесса (разрушение малого и среднего бизнеса, вынужденная продажа своего бизнеса — большому бизнесу, либо закрываться) – остаются крупнейшие корпорации, в которых собственность не просто становится функцией власти, а растворяется в ней. Тем более, что, превращаясь в социальные платформы, корпорации и банки ставят под контроль прежде всего НЕ материальные активы, они становятся вторичными, а – социальные, то есть нематериальные.
Когда платформы и крупный капитал начинает формировать наши потребности, они не только уничтожают рынок. Что такое формирование чьих-либо потребностей? Это в мягкой, бархатной форме отчуждение у человека воли и целеполагания. Это уже совершенно другие отношения, чем по поводу капитала, как овеществленного труда.
Шваб «насчитывает 4 стейкхолдера:
- Не только государство, но и штат, провинция, местные органы власти (правительство фокуссируется на благосостоянии максимального числа людей. Однако Шваб же до этого говорил, что национальных государств не будет)
- Гражданское общество, НКО, университеты, школы (главной задачей гражданского общества способствовать реализации интересов его членов и определять смыслы и цели их существования)
- Компании, консультирующие частный сектор (цель компаний — это прибыль, в краткосрочной перспективе, а в долгосрочной – создание долгосрочной стоимости, противопоставляя прибыль и стоимость)
- Международные сообщества, ООН, Евросоюз, другие региональные ассоциации (общая цель – сохранение мира)»
«В то время, как государственный капитализм не ведёт к оптимальному результату, поскольку фиксируется на более мелких и эксклюзивных целях прибыли или процветания для конкретной компании или страны, а не для человечества в целом, то stakeholder capitalism (капитализм участия), хотя и не отбрасывает мелкие эксклюзивные цели, но ставит в центр всеохватывающее благополучие человечества и планеты в целом»
Фурсов: «ещё одно направление по созданию этой системы stakeholder capitalism (капитализм участия) – стравливание всех со всеми. Мужчин – с женщинами. Детей – с родителями. Мусульман – с христианами. Суннитов – с шиитами. И так далее. Бинарность мышления, радикализация дискурса, все воюют со всеми, разделяй и властвуй.
Ну и в целях манипуляции создаётся не просто одинокая толпа, атомизированное общество, но общество без качеств, без национальности, без пола, без истории, без памяти. [..] этот процесс идёт на создание этого самого stakeholder capitalism (капитализма участия)».
Фурсов: «в той версии социума, которую рисует Шваб, под видом stakeholder capitalism (капитализм участия), и который к капитализму никакого отношения не имеет, объектом присвоения является человек в целом, как социально-духовное существо, а также сети, связывающие людей. И они же – средство присвоения и контроля».
Фурсов: «в той версии посткапитализма, которую маскирует в своей книге Шваб, отчуждение начинается не с коллектива, а с личности. Но в перспективе этот строй, если планировщикам удастся его протолкнуть (в чем я очень сомневаюсь), то, по идее, по их задумке, он должен будет эволюционировать в сторону стирания личности, её тоже «обнулят». Жизнь в некоем надличностном рое».
Председатель Си в Давосе, предлагающий возглавить изменения мира, приводящий как пример некоего образца общества будущего Китай, с социальным рейтингом и тотальным контролем.
Шваб о геополитических последствиях Ковида: «
- деглобализация в виде макро-регионализации
- кооперация действий транснациональных акторов: ТНК, международных организаций, НКО с национальными государствами
- усиление конфликта между США и КНР»
После оценки геополитических последствий, Шваб переходит к оценке других мер:
- «Удалёнка – это хорошо для природной среды, а также, особенно хорошо это для цифровизации
- Шваб очень приветствует меры социального дистанцирования. Причём он уверен, что в той или иной форме меры социального дистанцирования будут сохраняться и после окончания пандемии
- Оправдывает решения компаний из разных сфер ускорить и усилить автоматизацию (Пандемия резко ускорит автоматизацию)
- Когда физическое дистанцирование станет обязанностью, а роботы начнут выполнять те работы, для которых ранее физический контакт был обязателен. Автоматизация диктует сохранение социального дистанцирования (то есть не Ковид, а автоматизация)»
«Автоматизация мира особенно актуальна для человечества, в котором человеческие существа не могут вступать в близкий контакт или хотят уменьшить взаимодействие».
«Останутся после пандемии меры и системы отслеживания перемещения людей, контроля над ними, видеонаблюдения. С уходом коронавируса компании вряд ли снимут наблюдение за рабочей силой, напротив, у нанимателей нет причин и стимулов сворачивать систему контроля, особенно, если это позволит увеличить производительность и прибыль.
После 11 сентября 2001 года были резко ужесточены меры, нарушающие права граждан, но они стали нормой. Так же будет и с анти-ковидными мерами».
«Ужесточение мер контроля, связанных с Ковидом, создаёт риск возникновения антиутопического мира, похожего на тот, что показан в сериале «Рассказ служанки», в сериале «Черное зеркало», и в книге Зубов «Капитализм наблюдения»».
Фурсов: то есть речь идёт от утрате приватной жизни, об утрате частной жизни.
Шваб: «надеется на добрую волю и благоразумие правителей с одной стороны и контроль со стороны общества – с другой».
«Пандемия ударила в тот момент, когда многие проблемы, от активных действий по поводу климатических изменений, до гендерных различий и скандалов MeeToo, становились всё более заметными, усиливая значение перехода. Во-первых, от акционерного капитализма к капиализму стейкхолдеров, во-вторых к так называемому ESG. Envirmental social governance. Экология, социальная сфера, управление.».
«То есть компании должны перестроить свой бизнес, он должен соответствовать:
- Борьбе с климатическими изменениями
- Борьбе за экологию (зелёная повестка)
- Борьба с пандемией
А у тех, кто не захочет перестроить бизнес – бизнес следует отобрать или обложить налогами, которые его убьют». Фурсов: это касается не крупного бизнеса, а именно малого и среднего (он – основной объект атаки).
«Социальные активисты будут внимательно наблюдать за деятельностью компаний, и, если они отступают от принципов ESG – компании будут наказаны долларом». Социальные активисты – это BLM, SJW и прочие рад-фемки?
Шваб вводит термин ««разуплотнение» — социальное дистанцирование, уменьшение перелётов, уменьшение путешествий, уменьшение походов в публичные места (рестораны, музеи, библиотеки и пр.)».
Фурсов: до 75% ресторанов Франции не переживут локдаун.
Фурсов: онлайн-образование — штука более примитивная и более дешевая, чем личностно-контактная.
Шваб: «Ковид предоставил возможность изменения, мы – должны! Сможем ли мы, запустим ли мы Большое Обнуление? Некоторые будут сопротивляться, надеясь вернуться к прежней жизни – но из этого ничего не получится. Мы – на распутье. Один путь ведёт нас в лучший мир, более инклюзивный, с бОльшим равенством и бОльшим уважением к матери-природе. Другой ведёт нас в мир, более напоминающий тот, который мы оставили позади, но хуже и постоянно преподносящий неприятные сюрпризы. Мы должны сделать правильный выбор!»
Свежие комментарии